Шушинский характер и миссия крепости (часть 2)

Шуша –единственный город в СНГ, который в период развала СССР и во время военных действий в ряде бывших республик СССР находился четыре года в почти полной блокаде. Снабжение только через лачинский коридор. Впервые публикация о защитниках города и шушинской больнице под названием «Карабахский дневник» были опубликованы в 1992 году в газете «Молодежь Азербайджана». Годы блокады города Шуша сегодня стали страницами истории, но события тех лет как пример мужества, стойкости и массового героизма защитников Шуши должны сохраниться в нашей памяти…

Завотделом газеты «Молодежь Азербайджана» в 1988-1995 годах Лариса Джаваншир

 

Шушинский характер и миссия крепости

Ширин Манафов

Англичанин. Площадь перед исполкомом полна людей. Все с интересом разглядывали троих иностранцев с камерами. К операторам с телевидения в Шуше привыкли давно. Но один из троицы привлек внимание. Скучающий иностранец всем видом показывал, насколько скучно, банально, заурядно для бывалого, многоповидавшего телевизионщика происходящее здесь. Он вообще не видит что тут снимать, чем заинтересовать западного зрителя.  Стоит, курит, делая вид, что изнемогает от скуки.  После Ближнего Востока, ну,что этот ваш конфликт- максимум две минуты эфирного времени.

• Хэлло! – обратился к иностранцу Рамиз, он немного знал английский, хорошо русский, до войны был экскурсоводом в санатории, водил отдыхающих по городу, в турпоходы. Стоило ему поздороваться с фирмачем, как рядом стоящие насторожились, сейчас начнется, Рамиз просто так не здоровается, явно что-то затеял. Иностранец поздоровался, и они договорились вести беседу на русском.  Первая часть беседы – обычный обмен информацией. Кто и откуда,и что вас интересует.
• Англичанин: -Что у вас здесь нового, нам в общих чертах известно природа конфликта и ход событий.

Ничего нового и необычного для Би-би-си здесь он не видит. Напрасно он это сказал. Ах, он не видит – и это включило Рамиза.

-Что вы тут не поделили, – снисходительно спросил англичанин Рамиза. Ему, как представителю самой древней и самой авторитетной колониальной державы все известно. Все, что происходит в Карабахе банально, как конфликт Индии с Пакистаном.

-Кто вам такое сказал? – удивился Рамиз. – Совсем здесь все не так.  Суть конфликта очень отличается от всего , что вы видели в своих английских колониях.

Телеволк с Би-би-си ожил, настолько, что внимательно оглядел Рамиза. Благодушная улыбка простачка не вызвала у телевизионщика тревогу, а очень напрасно. Окружающие  стояли с такими хмурыми лицами, плотно сжатыми губами… Рамиз был доволен, не подведут.

-Конечно, вам сообщили, что мы и армяне не любим друг друга, чуть ли не испытываем ненависть к армянам, а они к нам, – грустно вздохнув, сказал Рамиз. – Ничего общего с истиной. Если вы поверите и так преподнесете своим зрителям, вы окажетесь в таком же неловком положении, как московское телевидение. Со своим примитивным пониманием карабахского конфликта. По их мнению карабахский конфликт ничем не отличается, допустим, от грузино – абхазского. 

Англичанин окончательно проснулся, всматривается в Рамиза, кажется, есть шанс сделать интересный репортаж. 

- Допустим, лично у меня в Степанакерте дочка растет, Тамарочка, - печально произносит Рамиз. -  Да у кого из наших парней не растут там дети. – Рамиз сделал широкий жест, англичанин оглядел окружающих их мужчин. Приятели скромно потупились, выражая согласие с Рамизом.  - У моего соседа Самеда, директора автобазы вообще там двое детей, причем от  разных женщин. Скажете, что не так? – Трое приятелей согласно кивнули, они не гордятся Самедом , но и не осуждают. Такова жизнь, чего, мол, скрывать, среди нас есть такие, как Самед. Очень богатый человек, может себе позволить такой роскошный образ жизни.   

Англичанин окончательно пробудился и ласково, даже просяще смотрел своими древними колониальными глазами на Рамиза. Живейший интерес был в тех колониальных глазах.  Найти нечто новое в этих межнациональных конфликтах – конечно же, его оценят. Может даже удастся поразить начальство, и внести свое, в казалось бы давно известное, в методы управления империей своими колониями – это будет великолепной страницей в его профессиональной биографии.

- В последний раз я видел свою дочку полгода назад,- вздохнул Рамиз. – Ее мама, моя любимая, ее зовут Роза Айриян, красивая, стройная… в общем, красавица, мы с ней так часто гуляли по центральному парку в Степанакерте.  Роза позвонила ко мне и говорит, ей надоели все эти вопли националистов на митингах, она скучает по мне, а Томочка, дочь наша, вообще удивляется, почему папа не приезжает к ней как раньше. – Англичанин сочувственно затянулся сигаретой, спохватился, протянул пачку сигарет и предложил Рамизу, тот отказался  жестом, ему так тяжело, его можно понять, он слишком взволнован.

-Роза сказала, что уезжает с нашей дочкой в Кисловодск и остановится у тети Любы, это ее родная тетка, мы уже жили у нее, и я прекрасно помню ее адрес. Очень добрая женщина, мы провели там целый месяц, мы были в восторге. Не надо прятаться, не надо скрывать нашу любовь, и наша дочка была в восторге, рядом с ней ее счастливые родители. По вечерам мы ходили в ресторан, на концерты.  За четыре года до этого мы с Розой уже отдыхали в Кисловодске , а спустя девять месяцев после этого райского месяца родилась моя дочка Томочка. Вам не скучно? Вы должны сделать репортаж о войне, о резне, о геноциде, а тут я со своей историей любви... –

Англичанин запротестовал, возмущенно замычал, мол, не отвлекайся и рассказывай.

- Помню, с  каким настроением я поехал встречать Розу, когда она выписалась из роддома. Встречали мы втроем; ее мама, Ашхен Борисовна, ее младший брат Робик и я. Раздал деньги врачам, акушеркам, все были довольны, даже Ашхен Борисовна, хотя она меня не любила, долгая история,  мы все поехали к ним домой и отметили скромным застольем. Только через три года моя теща смирилась, Томочка стала такой красивой, веселой девочкой.  Совсем недавно, до событий  ей не надо было оправдываться в том, что отец ее внучки азербайджанец.

Англичанин посмотрел недоверчиво, что – то его в рассказе насторожило.

-Вы удивлены? – спросил Рамиз. – Да, надо признать, у нас в роддомах берут взятки. Но это был пять лет назад, тогда стоило недорого, я отдал всего триста рублей.  

Человек из Би-би-си оглядел всех окружающих, кроме меня их было трое, пытаясь по лицам их определить, неужели все в рассказе их приятеля кажется им обычным, вот так вы все здесь раньше жили?  

-В нашем роддоме, в шушинском, все дешевле, – с гордостью сказал приятель Рамиза, – лично я заплатил всего сто рублей. Правда, двумя годами раньше.

-Наверное, вам трудно жить в Карабахе, – с надеждой спросил англичанин Рамиза.

- До этих событий нет. У меня здесь жена, от нее тоже ребенок, я люблю свою семью. Но и Роза и наша с ней дочь тоже моя семья. Сердце щемит, ноет. Хочется выбежать на дорогу и  всего – то десять минут езды до них,а поехать не могу. Хочется крикнуть: Горы, остановите этих идиотов. Молчат горы. Разве из - за одной моей дочки все это остановится? Так все дело в  том, что не из – за одной моей дочери, таких в Степанакерте сотни детишек от мужчин из Шуши и Агдама.

-Я даже с одним агдамским подрался из – за девушки из Степанакерта,- сказал приятель Рамиза и попросил его перевести на русский. Когда Рамиз перевел, а переводил он медленно, боясь как бы не испортить впечатление, когда перевод закончил, англичанин резко повернулся и вонзился взглядом в приятеля Рамиза. Тот выдержал взгляд колониальных опытных глаз по одной простой причине – так все и было.

-В этом нет ничего странного, – пожал плечами Рамиз, как бы удивляясь недоверию англичанина. – В 1990 году когда толпа агдамских жителей пошла на Степанакерт, где стали проходить митинги, председатель колхоза Хураман ханум бросила перед толпой косынку и якобы этим остановила толпу.  Не косынка остановила горячих парней, а сказанные ею слова: Вы идете драться  с армянами, а с кем будете драться?  Половина парней в этом городе от ваших отцов. После этих слов толпа рассеялась.

Рамизу показалось, он настолько владеет ситуацией, что можно дотронуться до плеча англичанина, как бы приглашая разделить с ним печаль: «Если вы любите женщину, вы же не захотите видеть ее несчастной. Что теперь мне делать, как поступить? Роза предлагает уехать с ней в Кисловодск, но я должен остаться и защищать свой родной город.  Я ненавижу тех, кто сломал наш мир, Горбачева и его банду».

-Это мне как раз понятно, - отвечает телевизионщик, - По обе стороны фронта ругают Горбачева. Меня интересует другое, - он обращается к приятелю Рамиза. – Вы сказали, что поругались с агдамским парнем. Но Агдам тоже ваш город. 

- Ничего странного.  Моя женщина в Степанакерте сказала, что он к ней пристает, не верит, что у нее есть другой, вот я и решил поставить его на место. Поговорил с ним как мужчина – тот покричал, но отстал. Стела женщина красивая, жизнерадостная. Конечно, зависть.

-Что у вас здесь происходит, – взорвался англичанин. -  Армянка просит парня из Шуши защитить ее от приставаний парня из Агдама. Не могла найти защитника в своем городе, среди родственников.

-Это очень тайная сторона конфликта,- опустив голову, произнес  Рамиз. Друзья почувствовали, как ему трудно сдержать смех.– Армянки принимали ухаживания наших мужчин, рожали от них, учили детей армянскому, и многие знали, что их отцы азербайджанцы. Тут Хураман ханум права. То же самое происходило во всех городах и селах со смешанным населением. Будь проклят Горбачев.  Знаете, чем кончится этот конфликт?  - Долгая пауза, англичанин нетерпеливо ждет, наконец прозвучало - Карабахские армянки станут рожать от армян.

-Что здесь странного? – возмущенно спросил телевизионщик. Повидавший много разных горячих точек телеангличанин с его древними колониальными глазами ничего подобного не слышал.  Оглядел Рамиза и его приятелей, все четверо погружены в глубокую печаль- Рамиз прав, это один из самых грустных для них результатов войны.

К нам подошел второй телевизионщик и сказал, что их ждут в исполкоме, наш англичанин явно не хотел уходить. Все то, что там скажут  ему давно известно, а вот здесь, случайно он узнал о неведомых ему тайных сторонах конфликта. Два парня, из разных азербайджанских городов выясняют отношения из-за женщины из Степанакерта. Дочка Рамиза от армянки Розы скорее всего пойдет в школу в Кисловодске, и приятели Рамиза сочувствуют безутешному отцу.

Бибисишники зашли в исполком, там им сорок минут втолковывали оперативную обстановку по всем районам Карабаха, а англичанин с тоской думал, глядя на представителя исполкома – от силы две минуты эфирного времени, больше не дадут. Вот если бы заснять драку шушинского парня с агдамским за армянку, да в самом Степанакерте – минимум десять минут гарантированно. Вот как организовать такую сцену?

Самое главное в этой истории, что Рамиз не врал,  он сказал чистую правду, как и его приятель.  Не удивительно, что никого из приятелей Рамиза, слушавших его разговор с англичанином, эта история не удивила, настолько она была типична для этого края до 1988 года. Через неделю на Би-би-си выходит репортаж о Карабахе, о митингах в Ереване и Баку, о нарастании конфликта, и ни слова о Рамизе, его второй жене Розе и их дочке Томочке, которая теперь живет в Кисловодске.  

Казалось бы, странно такое слышать в осажденном городе. Но так было, и жаль, нет места для других таких историй.

Репетиция под бомбежкой.  Каждый вечер после занятий  педагоги во главе с директором культпросветучилища Джаванширом Абиловым едут на свой пост в районе Джыдыр -Дюзю. Утром на работу. Училище известно своими традициями, высоким качеством преподавания. В 1985 году получило диплом во всесоюзном конкурсе. В великолепном здании, где обучалось в январе 1992 года 800 студентов, отличный лингафонный кабинет, есть несколько компьютеров, чем выгодно отличается от других учебных заведений. Единственное в республике училище, драматическому коллективу которого дали статус народного театра. Даже в декабре 1991года и в январе 1992 года, в период интенсивного артобстрела Шуши, училище не пустовало, велись занятия. В актовом зале студентки репетировали, готовились к концерту.

-Раньше, до войны, - рассказывал педагог Насиб Магерамов, - наш музыкальный ансамбль выступал по всем селам Шушинского и Лачинского районов. Сейчас такой возможности нет, будем выступать перед солдатами Милли Орду.  В декабре рядом с училищем взорвался снаряд, пришлось менять стекла в окнах. Стекло в Шуше дефицит номер один. Тем не менее конкурс в училище в 1991 году был полтора человека на место.

О шушинцах в 1991-92 годах вспоминает нейрохирург Микаил Меджидов: Эти люди – сталь и гибкость. Бережное отношение друг к другу вообще присущее шушинцам, в годы войны достигло исторического максимума.  В больнице битва за каждого бойца, задача – не просто вернуть в строй, а вернуть психологическую устойчивость, поколебленную стрессом от ранения, участием в боях и потерей боевых друзей. В этом смысле больница была в дни горячих боев сердцем города.

-В основе характера шушинцев подготовленность к войне, - считает главврач Ромиг Магеррамов. – Мы задолго до начала кровавых событий наблюдали стремление руководства НКАО вытравить азербайджанское население из Карабаха. Сообщали в Баку о  неприкрытой, активной подготовке к войне, начиная с прихода к власти Горбачева в 1985 году.  

-Шуша имеет магическое воздействие на армян, - говорил мне педагог Джаваншир Абилов. - Жаждут иметь в своей истории крепость и так же страстно желают лишить этой силы нас. Какая может быть военная империя без крепости, которую  защищать честь? Из-за отсутствия такой крепости как Шуша их история плохо придуманная сказка. Зависть вызывает страшную у всех моих знакомых армян – у нас такая крепость есть, в их истории ее нет. Подарить Армении Шушу, арменизировать ее историю – такое воспринималось армянами Степанакерта как самый большой вклад  в возрождение угасающей нации, великий боевой трофей. С этого начнется «возрождение сказочно прекрасной империи Тиграна Великого».

 …Если бы хотя бы раз кому- нибудь из киношников удалось заснять улыбку медсестры, скрытую повязкой, можно было сказать: наконец поймана главная шушинская черта- улыбка на войне.  Нет ни одного события  на театре военных действий под названием Шуша, к которому коренные шушинцы не были бы подготовлены историей. Конечно, крепость стремилась передать свой опыт равнине, но в 1991 году Муталибов взывал к  Москве о помощи и пока тогдашние лидеры метались между Москвой и Тегераном, к 3  апреля 1992 года кольцо вокруг Шуши стало быстро сжиматься. Только на одном из плацдармов для нападения – 3 апреля в Шуше стало известно – на границе с Зангеланом скопилось 39 БМП, 18 БТР-ов, 15 танков и 3 зенитные установки.  Только одно направление. Противостоять было нечем. 

Роль подготовленных. Наблюдал ежедневно. Беседуя с хирургами  Назимом,  Ровшаном Керимовым, его коллегой из сабунчинской больницы Исой Мамедовым родственники раненых не позволяли себе раздражение, отчаяние, нытье. С депрессией к Муталибову, к врачам нельзя. Только поиск решений. Никто никогда не узнает, как часто в долгие месяцы обороны отчаяние подходило вплотную к сердцам к защитникам города – бойцам и врачам и могло парализовать волю. Так велико было горестное изумление мэра города Гезалова, врача Назима и педагога Абилова вседозволенностью боевиков, открыто поощряемых главой комитета особого управления НКАО Аркадием Вольским, военными комендантами- офицерами российской армии.  По данным заведующего хирургическим отделением Шушинской больницы с 1988 по 1991 годы в отделение поступило 400 раненых, подавляющее большинство мирные жители окрестных сел. Открыто велась подготовка плацдарма для атаки на Шушу. 

-Поразительный факт, - заметил главврач Ромиг, – у армян командирами отрядов могли быть кто угодно- сантехники, плотники… А идеологами движения «Миацум» были врачи и педагоги. Главный хирург центральной больницы Степанакерта и всего НКАО Эдик Гукасян и ряд  ведущих врачей города , как и ректор местного университета были не просто активными членами « Крунка», но идеологами движения. Идеологи войны – врачи и педагоги. Факт поразительный только для человека со стороны. Для Шуши ничего удивительного: все годы советской власти армяне вели активно борьбу на выдавливание азербайджанской интеллигенции из Карабаха. Светлый, праздничный, уверенный в себе, жизнерадостный город Шуша  раздражал  совершенно недоступными армянам источниками силы и стойкости. Этому есть очень интересное подтверждение: все способные музыканты – армяне стремились изучать мугам у шушинских мастеров.  В 2010 году они настолько заврались и так прожжужали уши оперной диве Казарновской, что та по ТВ заявила, что получила приглашение открыть оперную студию в Шуше- кузнице армянских музыкальных  талантов. 

Хирург Назим Аллахвердиев пять лет проработал в центральной больнице в Степанакерте, хорошо изучил идеологов «Миацум». Многие из них работали врачами рядом с ним.

-Они всегда были уверены в своей победе, – рассказывал Назим, – открыто говорили, мы, армяне всегда побеждали азербайджанцев. Тем более сейчас при такой мощной поддержки из Москвы, Парижа, Вашингтона, Тегерана. Вы одиноки и беспомощны.  Мы всегда отнимали у вас земли, так будет и впредь. Уверенность в своем превосходстве лидеры стремились внушить фанатикам на митингах. Но прежде всего своим коллегам – азербайджанцам, внушить им комплекс неполноценности. Когда я переехал из Ханкенди в Шушу в 1988 году, я убедился, что шушинцы из поколения в поколение передают  как самое важное качество – бесстрашие, презрение к врагу должно быть подкреплено бдительностью, умение анализировать изощренность армянской тактики. Такое отношение здесь традиция.

Шуша - символ стойкости и твердости. Но крепость Шуша не только символ несгибаемости, но это и знание истории, на основании которой возможно видение будущего. Защитники крепости не забыли невероятную жестокость, с какой воевали в Карабахе армянские боевики  в 1918-19 годах.  Отношение к тем, кто забыл – изумление. Армяне в 1990-1991 годы быстро от охотничьих ружей перешли к минометам- гранатометам, нанимали у расквартированного в Ханкенди 366 полка БТР-ы с экипажами, которые стали регулярно обстреливать Шушу. 

Музыкальная столица – прекрасно, но Шуша много богаче. Совершенно иное отношение к историческому опыту, жить в состоянии тревоги- долг крепости. Помнить прошлое и изучать врага. Политиков необходимо готовить на основании опыта Шуши, ее понимания войны и идеологии крепости.

-Блокада всегда есть длительный стресс на протяжении нескольких лет и при этом среди шушинцев нет панических настроений, - отмечали врачи Ровшан Керимов и Микаил Меджидов. – Нейтрализовать прессинг длительного стресса может только участие в общем деле – защите города. Отсюда светлый, радостный, победный настрой горожан.  

Прошел год после падения Шуши. Хирург Ровшан Керимов встретился со старыми знакомыми -  шушинскими врачами и медсестрами в военном госпитале в Тертере. Никакой депрессии- активность, динамизм, живые глаза. Нет подавленности, отчаяния. Почему? Ответ медсестры Тунзали Джафаровой: Мы боролись до последнего, как и все наши ополченцы, у нас нет вины перед Шушой. Пусть паникуют трусы, нам же надо вернуть крепость.

 Площадь перед исполкомом. На площади по вечерам собирались почти все свободные от дежурства на постах мужчины города. Двое моих приятелей Вагиф и Иса обсуждают новости, ждут сообщений, делают прогнозы. Вагиф рассказал нашумевший случай с его знакомым. 5 августа 1991года, его знакомый милиционер Рамиль из села Мешали Шушинского района с двумя мужчинами отвез больную женщину в агдамскую больницу. Вдоль трассы расположено армянское село Бадара. На обочине стоит знакомый Рамиля по имени Вачик, помахал рукой и  Рамиль остановился. Вачик спросил как дела его старого друга из Мешали по имени Ибрагим. Попросил, что бы Ибрагим вышел на связь, встретился с ним, он соскучился по старому другу. Попрощались и милиционеры довезли больную до больницы. Через два часа на обратном пути на том самом месте Вачик с тремя односельчанами расстрелял машину и тяжело ранил Рамиля. Друг Рамиля садится за руль и спасает  друзей, довез до Мешали.  Врач из села Косалар по имени Тельман оказал первую помощь, затем Рамиля отвезли в Шушу и там хирург Назим сделал операцию, спас Рамиля. Вот такой привет передал Вачик своему старому другу Ибрагиму. 

У милиционеров нет ни оружия, ни полномочий арестовать Вачика и других бандитов, нет и разрешения войти в армянское село, туда могут войти только российские войска. И даже после таких случаев, а их было десятки, нет реакции Баку, нет ни улучшения снабжения оружием, ни расследования преступлений, нет и армии.

Вспомнили друзья этот случай в связи с заметкой в одной бакинской газете, которую второго ноября 1991 года перепечатала газета « Шуша».  Заметка очень смешная. Там писалось, что в селах Шушинского района Халфяли и Беюк Галадаряси  были открыты в 1991 году музыкальные школы. Созданы три группы: таристы, кяманчисты и пианисты. Правда, ни в одном селе – сетует газета – нет пианино. И вообще в музыкальных школах Шушинского района большая недостача пианино.

(Продолжение следует)